Три великих жизни [сборник 1968] - Вера Михайловна Корсунская

Тесно в Лунде

— Какое безобразие: в четыре часа утра свеча горит! Да ты не спишь? Почему не спишь, как другие люди? Что за чтение по ночам. Откуда, сударь, и книги-то получаешь? — сердито говорил профессор Килиан Стобеус, поднявшись наверх, в комнату своего жильца Карла Линнеуса.

Карлу Линнеусу все-таки удалось поступить в Лундский университет, несмотря, казалось бы, на гибель всех его надежд со смертью профессора Гумеруса.

О, то были страшные дни, когда он оказался один в Лунде, почти без денег, с плохим аттестатом в кармане, не смея написать о своем несчастье отцу из боязни, что тот потребует от него немедленного возвращения домой.

И в это черное время он случайно встретил своего бывшего учителя Габриеля Гёка, преподававшего теперь в университете философию, и тот охотно помог ему поступить на первый курс. Гёк оказал большую услугу и в устройстве с жильем, порекомендовав его в дом известного медика и натуралиста, профессора Стобеуса.

Вот он-то и застал смоландца, как звали здесь Карла, за чтением в четыре часа утра. Мать Стобеуса уже несколько раз предупреждала сына:

— Карл забывает гасить свечу, когда ложится спать. Он устроит нам пожар; вот увидишь, это плохо кончится.

Но нет, дело, оказывается, совсем не в забывчивости жильца. Он растерянно бормочет:

— Эти книги из вашей библиотеки. Простите меня. Я просил вашего секретаря дать мне их на ночь. Я не могу оторваться от них вечером, а утро наступает так скоро…

— Изволь немедленно лечь спать, — сказал Стобеус. — Утром придешь ко мне!

Конечно, расправа за самовольство и беспорядок неминуема. Всем известен вспыльчивый характер Стобеуса, его бурные столкновения с людьми, если он был ими недоволен. Может быть, профессор не позволит ему больше жить у него, выгонит из дома… С замиранием сердца он явился в кабинет к Стобеусу. Сейчас, сейчас разразится гроза!

— Вот тебе ключ от моей библиотеки, которой ты можешь теперь располагать по своему желанию. Одно условие: по ночам спать!

Этого Карл никак не мог ожидать! Волнение стеснило ему дыхание, даже поблагодарить профессора как следует он был не в силах.

— Потом еще: питаться одним духом нельзя! Пользуйся столом у меня, — мягко добавил Стобеус.

Стобеус обладал мало привлекательной внешностью: хромой, лишенный одного глаза и очень болезненный. Но в груди его билось чувствительное и благородное сердце: он заметил, что смоландец очень редко обедает.

С этого дня многое изменилось в жизни Карла. Стобеус принял в нем участие настолько глубокое и сердечное, как если бы был его близким родственником.

«Этому учителю я буду благодарен, пока я жив, за любовь ко мне; он любил меня не как ученика, а скорее как своего сына», — писал в письме Карл.

Старый профессор Стобеус был растроган тем беспримерным усердием в занятиях, с которым работал Линнеус и какое мало замечалось у других студентов.

Старик имел большую медицинскую практику в Лунде и его окрестностях, и он решил приобщить к ней Линнеуса.

— Тебе можно будет потом поручить некоторых моих больных, а пока навещай их под моим руководством, — сказал Стобеус.

Это было мудрое решение и как нельзя более полезное для молодого человека. В частом общении со своим учителем он приобретал ценный опыт в медицине, выслушивая его советы больным и диагнозы болезней, которые тот ставил. Привыкнув к другу-покровителю и всей душой привязавшись к нему, постепенно он стал и сам поверять ученому свои наблюдения над больными, высказывать собственные соображения о необходимых лечебных мерах. К нему же шел со своими мыслями о прочитанных медицинских книгах.

Стобеус был приятно удивлен, обнаружив, что студент уже имеет некоторую теоретическую подготовку по медицине, и старался помочь ему.

Для Линнеуса же было счастьем, что Стобеус обладал очень широкими интересами в области естественной истории. В Лунде он открыл музей, экспонаты которого сам собрал. Все студенты имели туда свободный доступ для занятий.

Карл познакомился здесь с прекрасными коллекциями минералов, о которых до тех пор и не слышал. Его привлекали чучела животных, скелеты, раковины и многое другое. Все это он подолгу рассматривал, искал сведений в книгах, снова и снова шел с расспросами к Стобеусу.

Когда Карл Линнеус впервые увидел в музее растения, засушенные по всем правилам гербарного искусства, сухие, но сохранившие окраску цветка, изящество лепестков и листьев, — он замер от восторга.

Благоговейно касаясь пальцами бумаги, молодой человек сдерживал дыхание, словно боясь, что цветок вспорхнет с листа.

— Вот оно, то самое, чего я не знал в Векшьё. Сколько растений у меня пропало понапрасну! Оказывается, можно засушить их так, что они будут жить долго-долго, вечно. Можно передать их тем, кто придет в науку после нас. Какое богатство для обмена с учеными других стран!

О том, что существуют способы засушивания растений, Линнеус знал, но он не предполагал, что результаты могут быть так совершенны. А теперь он увидел собственными глазами. Скорее надо освоить технику приклеивания растений к бумаге, технику гербарного дела, научиться заготовлять растения на столетие вперед.

Искусство гербаризировать растения развивается с XVI века. Гербарий изобрел директор Ботанического сада города Пизы в Италии, по имени Лука Гини. Он предложил засушивать растения между листами бумаги, и с тех пор этот способ стал излюбленным.

Маленький школьник закладывает летом листья и цветки в тетрадку или альбом, чтобы первого сентября сделать подарок своей школе. Ученый привозит листы с засушенными растениями из далеких экспедиций. Они служат ему потом предметом научных исследований под лупой и микроскопом.

Растения Индии и Мексики, тундры и тропиков — благодаря гербарию для них нет препятствий в расстоянии, во времени и климате.

А кто сам не расцветет улыбкой, открыв книгу и вдруг заметив между